Исповедь девушки, насильно выданной замуж. Выдают ли замуж насильно в наши дни? Отрывки из книги
В последнее время одним из самых популярных жанров литературы стали мемуары "униженных и оскорбленных" - восточных женщин, замученных своими злобными консервативными отцами, мужьями и прочими родственниками. Сожженная заживо Суад, искалеченная Хади... Теперь к этой печальной компании присоединилась еще и насильно выданная замуж Лейла. Написанная ею автобиографичная книга под немудреным названием "Выданная замуж насильно" уже появилась в Баку, в сети магазинов "Али и Нино".
Это история 21-летней девушки, марроканки, выросшей во Франции, которую насильно выдают замуж за мало что нелюбимого, а вообще незнакомого человека. Это крах всех ее женских надежд и мечтаний, за которым следует настоящий ад в доме мужа - сложные отношения с ним самим, со свекровью, попытка суицида и т. д.
В общем, вполне традиционная, хотя и не менее трагичная от этого история мусульманской женщины.
Довольно трудно объяснить, чем именно обусловлена популярность такого рода книжек. Что заставляет людей (преимущественно западную публику), затаив дыхание, читать эти страшные восточные сказки? Тем паче, что все они по большей части довольно однотипны...
Что это? Тонкий политический ход, призванный объяснить людям, как на Востоке все плохо и какие там жестокие люди? Или простая жажда экзотики? Или болезненное желание смаковать чужие страдания? Сочувствовать, ужасаться, но все-таки смаковать... Или же искреннее желание добиться справедливости?
Впрочем, не будем углубляться в дебри читательской психологии и издательского бизнеса. Факт то, что такие книги есть, и они ждут вас на полках книжных магазинов. Почитаешь такие мемуары - глядишь, и собственная вредина-свекровь покажется приятной, и то, что муж носки под диван запихивает - ерунда, все ж свой, любимый...
Справедливости ради надо сказать, что европейки медленно, но верно нагоняют своих восточных сестер по несчастью - есть и книги, написанные девушками с Запада, но, тем не менее, переживших в своей жизни трагедию - насилие, похищения, издевательства. То ли в мировой литературе настала пора откровений, то ли люди стали особо жадными до щекотливых историй. Остается надеяться, что хоть одной жертве насилия поможет то, что кто-то прочтет ее рассказ. А еще лучше - если подобные трагедии удастся предотвратить. Хотя возможно ли это только лишь путем "запойного" чтения в метро? Вряд ли...
Лейла "Выданная замуж насильно"
Издательство "Рипол Классик" 2009 г.
Суперобложка, 288 стр.
Отрывки из книги:
"Я вышла замуж перед французской администрацией, вышла замуж за мужчину, которого я не знала. Это был не брак, а насильственная формальность. Я могла бы себя спасти, повернуть все назад и закричать о помощи. Если бы я это сделала, моя жизнь была бы разрушена. Девушка, воспитанная в этой традиции, не может и не знает, как жить вне семьи и без покровительства своего отца, роль которого - дать своей дочери со временем другого покровителя: выбранного им мужа.
Я родилась в этом районе, мое рождение было зарегистрировано в этой мэрии, я предполагала, что у меня есть права, но они не принесли мне пользы. К кому мне обратиться? К социальному работнику? Это частное дело, ей нечего мне сказать. В полицию? Они мне ответят, что я совершеннолетняя и мне достаточно только сказать "нет". В принципе, при демократии насильственного замужества не существует. Но если бы я сказала "нет" перед мэром, я все равно не была бы освобождена, потому что я уже вышла официально замуж в Марокко, и не смотря на то, что этот брак не признается во Франции, своим отцом, всей коммуной, всем районом я была бы заклеймлена как "плохая девушка" и была бы изгнана, если бы я отказалась выполнить эту последнюю формальность во Франции. Я никогда бы не смогла свободно вернуться в Марокко, мой "муж" имел бы полное право меня найти и развестись со мной. Развод девушка в глазах традиционалиста отца - худшее из унижений.
Я мечтала о замужестве по любви, о встрече, которую ждут все девушки. Я мечтала о белом платье, о букете цветов, как во всех романтических историях, мне хотелось улыбаться, принимать поздравления от моих друзей и подруг. Я мечтала покинуть дом своих родителей, чтобы жить в нашей собственной квартире, плакать от счастья, обнять своего отца, свою мать и всех моих братьев, чтобы повернуться лицом к счастью и свободе, на которые я всегда надеялась.
Формальность длилась не более 10 минут".
21-летняя Азийя Биби из города Музаффаргарх, Пакистан, была арестована по подозрению в отравлении крысиным ядом членов семьи ее мужа.
Девушку насильно выдали замуж около месяца назад, хотя она любила другого молодого человека. Азийя пыталась бежать из новой семьи, но ее вернули.
«Азийя была недовольна браком, ссорилась с супругом и даже вернулась к своим родителям, но они отправили ее обратно. В качестве мести девушка решила убить своего мужа», — заявили в полиции.
Биби совместно со своим любовником и его родственницей Зариной решили отравить нелюбимого супруга. Поэтому девушка подсыпала яд в молоко, но тот не стал его пить, сообщает Daily Pakistan .
Позже отравленное молоко случайно было использовано свекровью для приготовления ласси (популярного в этих местах питьевого йогурта) для многочисленной семьи ее супруга.
В результате 27 человек отравились, 15 из которых скончались, в том числе и нелюбимый муж девушки, Амджад.
Первоначально Азийя утверждала, что в молоко упала ящерица, отравив его. Позже девушка созналась в содеянном, но обвинила в преступлении своего любовника, который «заставил ее это сделать».
Азийя Биби, ее возлюбленный и его родственница, которая помогала паре в ее преступных намерениях, арестованы. О том, какое наказание их ждет, пока не сообщается.
Насильственные браки являются распространенным явлением в Пакистане, особенно в сельских и бедных регионах. Зачастую девушек выдают замуж против их воли еще в подростковом возрасте.
Подписывайтесь на Квибл в Viber и Telegram , чтобы быть в курсе самых интересных событий.
Мне было лет семь-восемь, я уже привыкла то и дело слышать в свой адрес крики отца и матери: "Лейла! Накрой на стол! Лейла! Смотри за братом! Лейла! Вымой посуду! Лейла! Стой на месте! Лейла! Ты что творишь?"
Подойди. Не выходи на улицу. Наведи порядок. Когда ты вернешься из школы? Прибери в комнате. Помоги матери. Не разговаривай с этой девочкой. С кем ты была?... Моя голова была утыкана наставлениями и запретами, как подушечка для иголок. Моя жизнь на самом деле не была моей. Я была их инструментом, и они контролировали каждый мой шаг.
Я смотрела в зеркало - и никого там не видела. Я пришла в этот мир, у меня были тело и голова, глаза, чтобы видеть, сердце, чтобы чувствовать, но я не могла их использовать. В самом сердце Франции меня воспитывали в марокканских традициях, и единственным местом, где можно было свободно дышать, являлась школа. Там я жила. Там я была. Там я была личностью. Мой разум наслаждался собственной полезностью. На переменах я могла бегать и смеяться, как остальные. Я любила школу, но стоило мне выйти за её пределы и отправиться домой, как я снова переставала существовать.
"Не слоняйся без дела, после школы - сразу домой! Посидишь с братьями!"
Я - единственная девочка в своре мальчишек. Каждый раз, когда моя мать была беременная, я стояла в больничном коридоре и всем сердцем надеялась на чудо, как высшей милости ожидая слов: "У вас девочка!"
Но это уже превратилось в ритуал: двое младших братьев, потом ещё двое, и так до тех пор, пока их не набралось десять.
В детстве я часто ревела, отчаявшись увидеть на руках у матери кого-то, похожего на меня. Все свое детство до самого взросления я провела, мечтая о сестре, как о даре Божьем. Казалось, что эта бесконечная череда братьев, появляющихся из утробы моей матери, стала наказанием мне за что-то. Жить среди них было ещё большим наказанием.
Али и Брахим, Карим и Милуд, Мухаммед и Хасан, Мансур и Слиман, Идрисс и Рашид. Мать рожала чуть ли не каждый год, и персонажи, играющие не последнюю роль в моей жизни, как титры кинофильма прокручивались перед глазами, пока я, одна-одинешенька, оставалась за кадром, невидимая и обремененная домашним хозяйством. В конце каждого дня я с завистью смотрела вслед своим школьным подругам: их родители приезжали за ними на машинах, обнимали и целовали их, встречая у школьных ворот. Дети были им дороги. А моя мама не прекращала производить на свет сыновей. В доме непрерывно слышался детский плач, который не смолкал и ночью. Вся её жизнь была сущим рабством.
Понятно, что с малых лет я должна была помогать матери по дому, но быть служанкой десятерым своим братьям я отказывалась решительно. Мать могла таскать меня за волосы, делать со мной все что угодно, но я не выполняла практически ничего из того, что она требовала. По её разумению, ожидать помощи от единственной дочери было вполне естественно - так её воспитали в деревне. Мать жила там до переезда во Францию, чужую страну, где она никого не знала и не умела даже говорить по-французски. В начале восьмидесятых, когда я только родилась, семей из Северной Африки в нашем квартале можно было по пальцам перечесть, а когда приехала она - не было ни одной. В стране, где солнце никогда не светит ярко, моя мать, постоянно продолжала рожать, оказалась заключенной в четырехкомнатной квартире, в которой едва хватало места для одиннадцати детей, и не могла отважиться даже просто пройтись по магазинам. Все дела за пределами дома улаживал отец. Он зарабатывал деньги, вкалывая на заводе, и тратил их на продукты, которые всегда покупал сам. Вопрос о предохранение никогда не затрагивался. Никто никогда даже не слышал такого слова - "контрацепция". Аллах посылал им сыновей. Позже я задумывалась, не вызвало ли неуемную страсть моего отца к продолжению рода то, что он слишком рано потерял своего отца.
Оказавшись во Франции, моя мать наблюдала, как за её окном на третьем этаже жизнь проходила мимо. Она покидала дом только для того, чтобы произвести на свет очередного ребенка или сопроводить куда-нибудь отца, волоча за собой выводок мальчишек. Я была изолирована так же, как и она. Братья подрастали, и им разрешали бегать на улице без присмотра, а мне - нет. Иногда за мной заходили жившие поблизости девочки - узнать, не хочу ли я погулять на улицею и спросить: "Мы хотим поиграть в резиночку, ты с нами?" Тогда я отвечала: "Нужно спросить у папы, но мне он, скорее всего, не разрешит. Попросите вы за меня. Вам он, может, не откажет, а уж мне-то - наверняка".
Ответ был неизменно одним и тем же: "Хочешь подышать свежим воздухом - ступай на балкон". Я не вникала в это и даже не осмеливалась спросить, почему. Нет означало нет. Это было нечестно. Я и сейчас вижу, как стою на этом балконе - узница какого-то неведомого закона, и мне не остается ничего, кроме как смотреть на играющих подруг. А я лишь была маленькой девочкой, ещё не окончившей начальную школу, что опасного в том, чтобы спуститься вниз по лестнице и выйти на свежий воздух?
Со временем по соседству появились и другие семьи - сначала из Магриба, а потом и со всей Африки. В школе мы перемешивались с французскими детьми, и конфликтов никогда не возникало. Сурия, моя лучшая подруга, играла с другими девочками в резиночку; Фарида, Жозефина, Сильвия, Малика, Алия и Шарлотта резвились на улице - без меня. Почему?
Отец воспитал всех своих детей так, что они трепетали перед ним. Если кто-нибудь из нас имел неосторожность встретиться с ним взглядом, когда он спрашивал о чем-нибудь, то тут же получал пощечину, после чего всегда слышал? "Глаза долу!"
Никаких теплых слов или знаков одобрения. Никогда я не запрыгивала к нему на колени, он ни разу не целовал меня утром или перед сном. Как далек был этот жесткий порядок от той жизни, про которую я слышала от других ребят, будь они из Франции или откуда угодно.
Когда я была маленькой, его методы воспитания просто сводили меня с ума. Я помню, как в последнем классе начальной школы организовали поездку. Мне сразу запретили ехать. Учитель пришел к отцу и вежливо объяснил ему: "Ваша дочь в полной безопасности. Девочки будут жить отдельно от мальчиков". Но отец стоял на своем. Он беспокоился, сто, пока он не будет следить за мной между мальчиками и девочками может быть определенный контакт, не смотря на изоляцию. Хотя в 10 лет дети совершенно безобидны. Я не видела ничего плохого в том, чтобы общаться с мальчиками.
Дома же я спала в одной комнате с братьями, и это отца не беспокоило. Меня - да. Он даже не предполагал, что в его собственном доме я подвергалась риску. Он не знал, что один из моих братьев - намного старше меня, ещё не наигравшийся в куклы, - на всю жизнь вызвал у меня отвращение к проживанию мальчиков и девочек вместе. Я была в ужасе от мысли, что мне придется остаться с ними наедине. Моему обидчику все сошло с рук - он прекрасно знал, что мне будет стыдно рассказать о произошедшем, и я никогда не посмею выдать его. Брат был прав. Конечно, он не лишил меня девственности. В мусульманской семье девичья невинность священна. Но есть не мало других чудовищных способов надругаться над маленькой девочкой, какой я тогда была. Подобно другим таким же образом оскорбленным детям, я держала язык за зубами. И до сих пор держу, хотя от этой грязи нет спасения. Почему я не позвала на помощь? Почему стерпела? Почему я должна все время чувствовать себя виноватой, в то время как он живет, не капли не раскаиваясь? Я стала мишенью его сексуальной энергии, просто подвернулась под руку. Всего-то...
Это была кара за какое-то неведомое прегрешение. Я оказалась никчемной, трусливой, подпорченной, достойной разве что выгребной ямы. И я сделала все, чтобы похоронить жалкие воспоминания в глубине своей памяти, - я заблокировала их. Я стала агрессивной, непослушной и эмоционально нестабильной. В тюрьме, где только глава семьи имеет право голоса и мужчины всегда правы, я была обречена на молчание, и это сводило меня с ума. Поэтому я поклялась себе, что буду хорошо учиться, чтобы сделать потом карьеру. Я выйду замуж только тогда, когда у меня возникнет желание, но как можно позднее и, самое важное, не стану рожать дюжину детей. Встречу человека, который мне действительно понравится, которому не захочется мстить за мою нелегкую жизнь.
В Казахстане продолжают воровать молодых девушек и насильно выдавать замуж. Соответствующее видео на своей странице в Facebook выложил журналист агентства "Хабар" Бауржан Орда
На видео видно, как на молодую девушку насильно надевают платок. Девушка вырывается и кричит, но мужчине и женщине удается накинуть на нее головной убор, после чего она успокаивается.
Бауржан Орда сказал, что получил видео через мессенджер WhatsApp и не может установить, где и когда оно было снято. Телеканал Дождь попросил журналистов пояснить, что происходит в ролике.
По его словам, надевание платка - один из этапов ритуала, начинающегося с похищения невесты: надетый платок означает, что девушка смирилась с тем, что ее насильно выдают замуж. Один из элементов ритуала - "шошу": девушку осыпают конфетами.
Журналист Дождя Когершын Сагиева говорит, что сценарий похищения может отличаться в разных городах и аулах. Сагиева отмечает, что, судя по разговорам в ролике, девушка и парень были знакомы ранее, но это могло быть случайное или даже заочное знакомство. Девушка могла случайно оказаться в гостях или ее могли заманить в квартиру обманом; девушка и парень могли состоять в отношениях, и их родственники могли решить организовать их свадьбу.
"Если невеста после надевания платка всё равно отказывается от свадьбы, тогда и она, и ее семья считается опозоренной. И даже если на девушку платок накинуть не удается, то включают финальный вариант - поперек порога падает "апашка" самая старшая женщина в семье. Если украденная невеста ее переступит, то тогда точно позор всей семье украденной невесты. Впрочем, бывает и так, что родственникам девушки наплевать на такие "традиции", и тогда они идут громить дом "жениха"", - рассказал Дождю казахстанский журналист Максим Калач.
"После надевания платка обратной дороги нет. По крайней мере, если она откажется от брака, никаких отношений с этим парнем и с его семьей у девушки никогда не сложится. В некоторых аулах после отказа от насильственной свадьбы девушка вообще никогда не сможет выйти замуж. Возможно, она дорожит отношениями с "женихом", несмотря на похищение и насилие", - сообщила Сагиева.
Девушку из Казахстана насильно выдают замуж/видео Youtube
Журналист Олжас Кожахмет отмечает, что данная традиция воспринимается как старинная, но на самом деле появилась недавно: "Такая практика в наших степях действительно существовала, но так поступали парни, у которых не было средств для выплаты калыма, потому что действительно старинным обычаем является сватовство".
Напомним, в Грозном прошла : глава РОВД заключил брак с 17-летней. Брак 47-летнего главы РОВД с несовершеннолетней вызвал огромный резонанс еще до своего заключения.